9 января 1882 года в местечке Евлах (Азербайджан) на свет появился Павел Флоренский, которого позже современники будут называть «Паскалем нашего времени» или «русским Леонардо да Винчи». В круг его интересов входили не только философия и богословие, но и математика, инженерия, филология, история, поэзия…
Все знают отца Павла как религиозного мыслителя, но не все помнят, что сначала он окончил физмат Московского университета, а уже потом Московскую духовную академию, став магистром богословия, профессором философии, профессором живописи. При этом он работал как математик, физик, инженер-электронщик, астроном, химик, участвовал в работе над планом ГОЭЛРО, редактировал «Техническую энциклопедию», писал книги «Мнимости в геометрии», «Диэлектрики и их техническое применение». Причем научно-исследовательскую деятельность Флоренский не прекращал даже в ссылке: в Сибири работал на мерзлотной станции, на Соловках создал завод по производству йода и агар-агара…
Биографы Флоренского до сих пор задаются вопросами, как ему удавалось совмещать священство, принятое в 1911 году, с занятиями физикой, математикой, инженерией, атомной энергетикой, при этом уделяя огромное внимание воспитаю каждого их своих пятерых детей.
Возможно, отчасти гениальность Флоренского идет от смешения кровей. По отцовской линии он был русским, а по материнской происходил от древних кавказских албан, населявших Карабах. О своей матери в книге «Детям моим. Воспоминания прошлых лет», Флоренский потом напишет: «Настоящее имя ее – Саломия (Саломэ). Но тогда было принято заменять имена армянские равносильными или якобы равносильными именами русскими. И вот она оказалась Ольгою, и так прочно, что решительно никто из знакомых не подозревал о ее настоящем имени, и даже сама она, вероятно, вспоминала об этом только при преднамеренном ей о том напоминании. Родилась она 25 марта 1859 года в городе Сигнахе. Отца ее звали Павлом Герасимовичем Сатаровым, а мать – Софией Григорьевной Паатовой».
Их род относился к «неоднородной и этнически плохо промешанной массе насельников Армении, к той ветви, которая самыми армянами называется «албаной»». Как выяснил сам Флоренский, «это ответвление древнейших насельников средиземноморского бассейна, так называемой средиземноморской расы. В качестве этнической подстилки эта раса легла в догомеровской Греции. В более чистом виде остатки ее дали древнейшие племена лидийцев и фригийцев. Углубляясь к северо-востоку, они частью смешались с окружающим приараратским населением, частью же сохранились тут этническими конкрециями. Одна из таких конкреций сохранилась до раннего средневековья у берегов озера Гокчи и около этого времени, теснимая каким-то нашествием, продвинулась еще севернее, в нынешнюю Елисаветпольскую губернию. Там образовалось пять самостоятельных областей, или меликств, впоследствии подпавших вассальной зависимости Персии, затем Турции. Несколько родов, вышедших отсюда и частью поселившихся в Грузии и происходивших от владетельных домов этих областей, помнило и помнит в своем прошлом что-то особенное, хотя в большинстве случаев плохо умеет выразить родовую память членораздельными словами».
«Мотивы родовой гордости давно забыты, но самое чувство превосходства от того не пропало… Эти роды издавна вступали в браки лишь в своем кругу, и туберкулез, опустошающий их, вероятно, есть возмездие за эту исключительность. В круг этих немногих фамилий, родственных между собою по происхождению и связанных разнообразнейшим свойством, входил и род Мелик-Бегляровых, ближайшим образом свойственный Сатаровым через старшую тетку мою Елизавету Павловну и некоторые другие браки. Мелик-Бегляровы владели одним из пяти впоследствии уже раздробившихся за уничтожением майората меликств и были у себя настоящими меликами, т. е. царьками», — рассказывает Флоренский.
Также в своих комментариях к поколенным росписям (документах, в которых в форме разбитого на поколения списка представлены сведения о предках), Флоренский напишет: «Карабахские армяне — собственно, не армяне, а особое племя, удины, родственные, может быть, лезгинам; в древности они назывались албанцами, а армяне зовут их ахаване». Но это уже, как напишут исследователи, о Мелик-Бегляровых, от них (в XVI веке) произошли Сапаровы, и с ними были в свойстве через сестру Ольги Павловны — Елизавету Павловну, жену Сергея Теймуразовича Мелик-Беглярова (его мать была «краденная персиянка — генджинская ханша»).
Тем не менее армянам Флоренский уделял больше внимание, и его прогнозы представляют немалый интерес: «В армянах живет патриархальное начало и судорожное хватание за устои своей народности, явно утекающие. Мое личное убеждение: этому народу не только исторически безысходно, но и предстоит в качестве культурной задачи раствориться в других народах, внося сюда фермент древней и от крепости уже непроизводительной в чистом виде своей крови. Но инстинкт самих армян, естественно, борется против судьбы, и в родах значительных эта борьба особенно болезненна».
