Соединенным Штатам понадобится помощь дружественных государств Центральной Азии после вывода американских войск из Афганистана для поддержания региональной стабильности, пишет профессор Луисвиллского университета Чарльз Зигер для The National Interest. Политика Джо Байдена, вероятно, сохранит большинство черт центральноазиатской стратегии администрации Трампа, обнародованной в феврале 2020 года.

Основными политическими целями стратегии были названы поддержка суверенитета и независимости государств Центральной Азии, уменьшение террористических угроз в регионе, расширение поддержки стабильности в Афганистане, продвижение прав человека и верховенства закона, поощрение инвестиций США. Вашингтон также стремится ограничить влияние России и Китая в регионе, сдержать китайскую инициативу «Один пояс — один путь», поддержать процесс реформ в Узбекистане под руководством Шавката Мирзиееве и привлечь государства Центральной Азии к борьбе с терроризмом.

Госдепартамент США рекламирует формат C5+1 (Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан и США), инициированный бывшим госсекретарем Джоном Керри в 2015 году, как механизм для углубления политического, экономического и военного взаимодействия со всеми пятью государствами Центральной Азии, который разработан с целью стать противовесом российскому и китайскому влиянию. Апрельская встреча госсекретаря Энтони Блинкена в формате C5+1 со своими центральноазиатскими коллегами сигнализировала о намерении Вашингтона оставаться региональным игроком после ухода из Афганистана 11 сентября.

Сторонники продолжения сотрудничества с Центральной Азией указывают на возможности для бизнеса и необходимость содействия региональному экономическому развитию и связям. Существующие региональные программы — Международная финансовая корпорация развития, проект по передаче электроэнергии CASA 1000 и инфраструктурный проект Blue Dot Network — выглядят многообещающими на бумаге, но это скромные предложения. Прозрачные инвестиционные процессы, использующие рыночные принципы или государственно-частное партнерство и привлекающие такие страны, как Индия, Япония и Австралия, могли бы стать серьезной альтернативой экономическим предложениям Китая. Долговые ловушки пекинской программы становятся все более очевидными для уязвимых стран с низкими и средними доходами. (Некоторые эксперты уверены, что Пекин не строит долговых ловушек. См. ”Один пояс — один путь” несет угрозу или процветание?«, — прим.ред.). Лидеры Центральной Азии осознают свое уязвимое положение и практикуют многовекторную дипломатию, используя свободу маневра между великими державами.

Соединенные Штаты стоят перед трудным выбором: либо конкурировать с Китаем, Россией и Ираном в Центральной Азии, либо отступить из региона. Хотя в первые месяцы правления Байдена никаких серьезных изменений в центральноазиатской политике не произошло, готовность президента противостоять Пекину и Москве может усилить региональную напряженность. Москва, похоже, полна решимости сохранить и расширить свое региональное присутствие через Евразийский экономический союз (ЕАЭС), Организацию договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС) и, вероятно, продолжит выступать против американского присутствия. Пекин разделяет лидерство в ШОС с Москвой и стремится уменьшить американское влияние вдоль своей западной границы, но китайско-российские отношения в Центральной Азии во многих отношениях конкурируют. У России есть военное преимущество в регионе, но она не может сравниться с финансовыми ресурсами, которые Китай выделяет через «Один пояс — один путь», равно как и Соединенные Штаты.

В этих условиях Соединенные Штаты могут уменьшить свое военное присутствие в Центральной Азии. Жители региона считают, что США стремятся к установлению постоянного военного присутствия в регионе; выход из Афганистана с дальнейшим созданием объектов в бывших советских республиках подорвет американскую мягкую силу. И все же полный выход открыл бы регион для дестабилизирующего влияния экстремистов, а также для еще большего влияния России и Китая.

Хотя у Соединенных Штатов не так много хороших вариантов, они могли бы стать «оффшорным гарантом баланса», полагаясь на Казахстан, Узбекистан и Индию, которые возьмут на себя большую ответственность за региональную стабильность. Из более крупных государств региона цели и интересы Индии наиболее близко совпадают с целями и интересами Соединенных Штатов.

Индия имеет давнюю историю с Центральной Азией и стремится к расширению политических и экономических связей. Нью-Дели заинтересован в стабилизации Афганистана, противодействии влиянию Пакистана в этой раздираемой войной стране и в конкуренции с китайской инициативой «Один пояс — один путь». Политика Индии «Соединим Центральную Азию», направленная на экономическое развитие, безопасность и модернизацию информационных технологий, получила новый импульс при премьер-министре Нарендре Моди. С 2017 года Индия вместе с Пакистаном является полноправным членом ШОС. А в январе 2019 года состоялся первый форум диалога Индия-Центральная Азия на уровне министров иностранных дел.

В Иране индийские фирмы развивают порт Чабахар, который обеспечивает маршруты доступа в Афганистан в обход Пакистана. Иран утверждает, что порт не противоречит интересам Китая или Пакистана, но он явно конкурирует с портом Пакистана в Гвадаре, ключевым звеном в системе «Один пояс — один путь». Чабахар — это вход в Международный транспортный коридор Север-Юг, сеть сухопутных и морских путей протяженностью 7200 км, соединяющих Индию с Европой. Индия, Россия и Иран создали этот коридор в 2002 году; с тех пор еще одиннадцать государств региона присоединились к тому, что явно является транспортной альтернативой китайскому проекту.

Индия также имеет скромное военное присутствие в Центральной Азии — небольшая авиабаза Фархор расположена на юге Таджикистана. За последнее десятилетие индийские военные провели совместные учения с Киргизией, Казахстаном и Узбекистаном, а также поставили оборудование и провели обучение вооруженных сил Афганистана. Индия не может заменить силы США или НАТО в Афганистане, но ее поддержка правительства Ашрафа Гани может помочь ему противостоять наступлениям «Талибана» и ИГИЛ (запрещены в РФ).

Перспективы сохранения американского влияния в Центральной Азии зависят от разработки успешной стратегии выхода из Афганистана. В Центральной Азии Соединенные Штаты сталкиваются с конкуренцией за влияние как со стороны России, так и со стороны Китая. Индия, в свою очередь, проводит активную политику в отношении Центральной Азии и заинтересована в стабилизации Афганистана и противостоянии китайскому вторжению в регион. При этом она поддерживает хорошие отношения с Россией и Ираном.

Работая с Индией в Центральной Азии, Соединенные Штаты могут повысить шансы на стабилизацию и интеграцию Афганистана в более широкую региональную политику. Общие интересы США и Индии в Центральной Азии способны стать основой для продуктивного партнерства. Тесные отношения Нью-Дели с Москвой и Тегераном могут быть полезны для сдерживания экстремизма в Афганистане — ни одна из этих стран не желает видеть возвращение талибского халифата или возрождение ИГИЛ. США могут рассматривать Индию в качестве посредника, а противодействовать взаимодействию Индии с Россией и Ираном.

Сейчас Индия поглощена борьбой с очередной волной пандемии. The National Interest советует США помочь Индии справиться с коронавирусом, чтобы устранить препятствия на пути сотрудничества в Центральной Азии. Угроза применения санкций в отношении покупки Индией российских зенитно-ракетных комплексов С-400 контрпродуктивна, и администрация Байдена должна понимать это. Вторичные санкции против Индии, введенные администрацией Трампа в связи с импортом нефти из Ирана, также должны быть приостановлены, особенно с учетом попыток вернуться к выполнению Совместного всеобъемлющего плана действий.

Rus.com.az